Перевод О. Сорокиной
Инструменты
Кто самый счастливый в оркестре? Тростник.
Он припадает устами к устам
Твоим для рождения звука.
И каждый тростник, а особенно – сахарный
- Думает только об этом. Колеблясь в чащобе
Тростинок других он танцует свой танец.
Любой инструмент без тебя будет мертв.
Один рядом с тобою сидит. А другой
Крадет поцелуй. Тамбурин просит
Дотронуться до его кожи, тогда лишь
Он станет собой.
Дай мне почувствовать, как ты входишь везде, кость за костью,
Чтобы то, что умерло прошлой ночью, стало бы целым опять.
Зачем жить трезвою жизнью, и чувствовать, как отступаешь ты?
Этого я не хочу.
Или вина мне достаточно дай, или оставь одного,
Знаю теперь, как это –
Быть с тобой в непрерывной беседе.
Руми.
Мы зацепляемся друг за друга макушками, оставляя ноги далеко позади, мы падаем вниз, катясь друг по другу, не задумываясь о том, кто окажется сверху, когда мы, наконец, достигнем пола. Я танцую, представляя себе, что я – река, а ты – мосты на этой реке. Я не знаю, что там дальше, вниз по течению. Пусть оно придет само. Когда берега подходят теснее друг к другу, я становлюсь быстрее, если дальше – я медленнее перехожу в приток. Когда я натыкаюсь на валун, я могу или обойти, или зайти вниз и поднять его, или же подняться выше и дать себя поднять. Я постоянно втянут в какие-то вещи. И в то же самое время я понимаю, что для твоей реки я – берега, и ты тоже не знаешь, что за следующим поворотом.
Наши руки встречаются. Мы следуем за их кочевой тропой, которая проходит между нами и через пространство. Ты на джеме – гость. Я никогда не запомню, как тебя зовут. Наш честный, спонтанный контакт влечет за собой отказ от мыслей, что кто-то может оказаться в выигрыше или наоборот. Это - процесс отказа от чего-то желаемого, от результата вообще. Контакт – это перекресток, на котором мы встречаемся, где мы обмениваемся тем, что у нас есть, например, информацией. Контакт – рыночная площадь, городской колодец, это место, где границам наших сил может быть брошен вызов, а значит, мы можем все о них узнать.
Я на четвереньках. Ты рядом со мной и используешь мою спину как трамплин, чтобы падать на меня и отскакивать вверх, но лишь для того, чтобы опять упасть. Старый друг, я помню все эти тропки даже спустя многие годы. Это все знакомо, я знаю этот танец, потому что десятилетиями мы создавали вместе его историю. Мы неизгладимо врезаны в клетки друг друга, вот мы какие, и вот какие наши неприкосновенные границы. И вот мы годы спустя танцуем в тонком воздухе центрального Мехико, обнаружив себя летящими по воздуху и ревущими от восторга.
Танцевать с тобой – это как танцевать с самим собой. Ты высокого роста. Я вскатываюсь по твоей спине на плечи и продолжаю крутиться вокруг твоей головы как пропеллер вертолета. С тобой мне нравится взмокнуть и почувствовать весь объем своих легких. И толкаться, и смеяться.
Мне нравится ощущать свою кожу, расцветающую от контакта с твоей. Как пестики и тычинки, – опыление заставляет нас цвести красотой. И когда я танцую, я чувствую красоту – силу, гибкость, творчество, смелость, чувствительность, человечность. И это дает мне почувствовать, что я достигаю чего-то целостного.
Мы бежим через зал, опираясь руками о плечи друг друга, и через каждые пять шагов ты взлетаешь в воздух. А после окончательного приземления я вдруг обнаруживаю себя летящим по спирали вокруг твоих плечей. Когда ты стоишь рядом, то кажешься просто крошкой, но когда мы танцуем, то вырастаешь до огромных размеров. Я танцую контакт с тобой, потому что я люблю нервную дрожь. Теряя центр тяжести, зная, что я должен сам себя беречь, если это вдруг понадобится. Живя и играя с физическими силами, мы как две личности общаемся друг с другом. Нервная дрожь от жизни в нестабильности человеческих взаимодействий.
Я прыгаю горизонтально через пространство. Вместо того, чтобы встать там и поймать меня, ты прыгаешь вместе со мной, поворачивая мое летящее в воздухе тело, и мы выворачваемся, как будто бы мы бесшумно падаем на землю, которая нас ждет. Я танцую контакт с тобой, чтобы чувствовать себя как животное, чтобы растерять всякие мысли, прекратить все время думать о будущем. Чтобы жить в том, что несет данный момент, быть на охоте, чувствовать, как подступает к горлу адреналин, когда вдруг замечаешь в саванне льва.
Мы стоим голова к голове, чувствуя медленную волну, поднимающуюся вверх от лодыжек. Я живу с этим идеалом, как поэт, который хочет быть так же плодовит и при этом глубок, как Шекспир – я танцую с мыслью занимать столько же места, как ты. Не только одновременно, но действительно быть там, где твое тело находится в данный момент. Как же я это делаю? Я заталкиваю себя в то же самое место в пространстве? Или я становлюсь пористым и смешиваюсь с твоими клетками? Или я нахожу самую маленькую дверцу, становлюсь жидким и тихонько просачиваюсь вовнутрь? Я все еще не знаю, но все продолжаю искать, год за годом, десятилетиями это осуществление танца. Иногда это бывает даже сексуально. Но чаще это чувствуется духовно, как совершенное слияние и растворение в божественном.
Я стою на коленях. А ты лежишь на согнутых коленях, покоясь головой и плечами у меня на коленях. Твое тело, как арка, опирается только на ступни и плечи. А ведь если я прыгну прямо отсюда, то я возьму и тебя с собой наверх, но только ты будешь стоять на плечах. Я знаю эту твою способность достаточно о себе заботиться в любое время и в любом месте. Я прыгаю. Но к нашему большому удивлению ты бежишь через зал со мною на плечах. Наш танец становится рефлектором, через который жизнь испытывается с внутренней стороны, по ту сторону от мыслей о благополучном фасаде, а ближе к ощутимому биению сердца, кишечника, лимфы и крови, связанным с временами года и с плодородием мира, в котором мы живем.
Мы несемся вместе через зал и продолжаем взлететь, отталкиваясь от бедер друг друга. Мы ушли далеко от архетипов, от того, чтобы быть образцами добродетели, чтобы иметь идеалы, с которыми жить. Это больше не имеет отношения к «битвам богов». Но танец настолько щедр, насколько он мог бы быть щедр в мире мифов и легенд. Мы вознаграждены рогом изобилия ощущений, образов, прикосновений и встреч.
Мы все время падаем друг на друга, каждый раз приземляясь по-новому. Мы то прокатываемся друг по другу, то поддерживаем друг друга каким-нибудь узким краем, но все для того, чтобы падать и падать друг на друга снова. Я танцую контакт для чистого текучего удовольствия движения тела вместе с другими телами, ощущения щедрости того, как я наполняюсь их весом, и как я наполняю их своим. Чувствовать запах моих партнеров по танцу, видеть их глаза, когда мы признаем, что мы делаем. Чувство того, что это не просто какое-то развлечение, эдакий социальный танец, но форма серьезного обновления, нахождения себя, но себя с большей способностью вмещать непрерывную радость.
Пока мы танцуем, ты отрываешь от моей футболки кусочек за кусочком. Мы – любовники танцевального пола. Мы живем как гурманы ощущений. Вместе мы желаем настолько замедлиться, чтобы испытать и изучить самые тонкие детали. Контактная импровизация делает нас знатоками своих тел по отношению к другим и к миру вокруг. Мы становимся эпикурейцами человеческих взаимоотношений, палитра которых открыта для тонких ароматов общения. На тайном языке нашего близкого танца наши клетки шепчут наши имена: сластолюбцы.
Ты почти на голову выше меня. Я себя чувствую абсолютно спокойно, когда лечу в воздухе в твою сторону, хоть и не имею представления, что из этого получится. Я танцую контакт с тобой, и, значит, я могу почувствовать, что такое - взлетать, как ястреб, нырять, как выдра, драться с львятами, скользить, как слизняк, неподвижно парить, как колибри, быть преследуемым, как олень, быть медведем, навалившимся на добычу, спать на скале после того, как сбросить старую кожу, разрушить свой кокон, чтобы в самый первый раз высушить и расправить крылья.
Мы много раз сталкиваемся друг с другом, пока не падаем в смеющуюся кучу-малу. Я танцую, чтобы узнавать истории моих партнеров. Что мне говорят их сухожилия, их готовность поддержать или обмануть, и что за рассказ мы создаем вместе?
Спиной к спине мы чувствуем поддержку друг друга. Один из наиболее болезненных аспектов этой формы, так как танец – это бесконечное исследование, - это допущение, что я, собственно, ничего не знаю, заранее ничего не спланировано. Иногда это скучно, я неудовлетворен, я хочу больше, или я хочу меньше, я чувствую, что по-настоящему не встретился с тобой, я лучше бы потанцевал что-то другое. Ты слишком вспотел, ты отвлекаешься, слишком поддаешься. Ты – зеркало моего бытия, и я приношу в свою жизнь ту же неосознанную волю, что приношу и в танец. С тобой, с каждым партнером я обретаю реальное и иногда потрясающее отражение того, как я живу и всех моих взаимоотношений с людьми.
Мы вместе в этих раскачивающихся трюках, и мы вместе в своих поисках. Острые границы моего «я» становятся мягче. Так что можно надеяться, что те драгоценности, которые скрыты внутри нас, станут видимы.
Сейчас каждый из нас двигается со своим собственным центром. Иногда мы встречаемся. Контактная импровизация – как артезианская скважина, - напор воды в ней не ослабевает с тех пор, как ее пробили. Иногда кто-нибудь должен найти источник снова, но когда его уже найдешь, его вода и успокаивает, и питает, и оживляет.
После отзеркаливания суждений, желаний, границ танец собирает нас в великом покое. После лести, массажа, принятия себя такими, какие мы есть, покой вырастает в нас, как дыхание земли. Тогда появляется момент приятия, - как в смерче ощущений, взаимодействия и движения есть неподвижный центр.
Мы толкаем и хватаем друг друга. Поддерживаем и укачиваем. Я танцую контакт, потому что я не бесполое существо. Танцуя с мужчинами, я горжусь, что я мужчина. Ощущение силы моих партнеров, их пот, когда мы толкаем друг друга, дает мне понять, что в этом мире у меня есть место, где я могу стоять на обеих ногах. Когда я танцую с женщинами, чувствую их аромат, то танец рождается где-то глубоко в пояснице. Я чувствую, как оживают клетки, и сознаю, что я - часть связи между поколениями, моя сексуальность связана с чем-то более глобальным, чем личная жизнь. И хотя я иду домой к Единственной Женщине, когда танцую, я могу испытывать притяжение ко многим.
Мы скользим по телам друг друга перпендикулярно полу. Мы танцуем контакт, потому что его форма незакончена. Это не хореография, на которую можно положиться, это, скорее, ряд принципов, которым нужны вы и я, чтобы становиться более совершенными. Мы и есть завершение.
Мы опускаемся животами на пол. Глубокая ночь джема в Потсдаме. Мы танцевали долго и тяжело, мы оба уже пусты. Как будто мы шли весь день, и, наконец, упали на землю, чтобы отдохнуть. И через некоторое время, лежа на вершине горы, мы видим траву, растущую прямо перед лицом. Мы замечаем, что весь мир движется. Мы видим цветы, которые меньше, чем можно было вообразить, здесь целая экосистема из 4, 6, 100 -ногих тварей добывают пищу, - спариваются, строят дома, двигают горы, ползают, роют норы, прыгают, выжидают.
И в танце, когда мы замедляемся и сосредотачиваемся в точке, можно обнаружить целый мир жизни и информации. Движение всего на несколько дюймов приносит целую новую экосистему, которую можно исследовать. Обычно мы бессознательно переворачиваем эти маленькие тонкие жизни. Если потратить время на то, чтобы их рассмотреть, это заставит нас двигаться дальше с несколько большим состраданием и смирением. Что значит – чувствовать точку контакта? Могу ли я быть достаточно медленным, чтобы чувствовать твое дыхание, биение твоего сердца, твою жизнь? С этими недавно обнаруженными деталями наш танец продолжает оживать снова и снова.
Точка соприкосновения катится по нашим телам вверх по спинам. Я танцую с тобой, потому что я не смог ответить на вопрос: почему? Почему я жив? Почему мы здесь? Граница «меня» танцует и сливается с границей «тебя», делая момент настоящего вполне самодостаточным. Жизнь становится ощутимой. Я не в силах иметь все ответы, но от таких вопросов приходит полнота. Я танцую, значит, я могу танцевать вопросы.
Опять, пока мы танцуем, наши лица мокры от слез. То, что мы делаем, танцуя контакт – это же так просто. Мы встречаемся физически и дальше смотрим, куда нам идти. Ты - головоломка двигательных паттернов и возможностей, которая встречается с моей коллекцией путей и пожеланий. Куда мы идем вместе? Что представляет собой наш танец этого момента сегодняшнего дня?
Но в эту соблазнительную простоту завернуты миры неприрученных эмоций, сырой контакт лицом к лицу, моменты, когда сердце разрывает нежность, волнение во время полетов между созвездиями. Когда мы танцуем, ничего не спрятано. Как раз есть моменты чистого зеркального отражения того, кто мы есть на самом деле. Иногда это лестно, иногда это потрясает. Мы так активны для того, чтобы вздохнуть еще один раз в своей короткой жизни, и танцуем, направляясь к мерцающему свету, когда однажды занавес опустится в последний раз.
Соединенные боками, мы оба закрыты в бедрах, коленях и лодыжках. Такое чувство, что наши сердца бьются одновременно. Мы неторопливы, и всегда, когда достигаем вершины горы, можем выбрать, по какой стороне спуститься. Мы танцуем, и никто внутри нас ни о чем не говорит. Мы в том состоянии, когда ухо одного - рядом с ухом другого, и мы вслушиваемся в великую тишину друг друга.
Перевод О. Сорокиной